И в аду есть свои герои (главы 6-7)

[galiot]

Глава 6. Непростительное.

- Двигайся не торопясь, и день твоего мщения придет, - сказал
Туек. – Поспешность – это изобретение шайтана. Охлади свою
печаль, у нас есть все для этого. Три вещи способны вернуть
человеку покой: вода, зеленая трава и женская красота.
Халлек открыл глаза.
- Я предпочел бы кровь Раббана Харконнена, струящуюся у моих ног.
Фрэнк Герберт - Дюна

Блейз как всегда проснулся раньше своих соседей по комнате. Крэбб и Гойл снова храпели дуэтом. Малфой тоже все еще спал. Как странно, подумал Забини, сейчас его можно было принять за спящего ангела, но если вспомнить, какие молнии Драко метал вчера по поводу Блада и Букерфилд, то это казалось крайне странным. Как может такой человек, как Малфой выглядеть так безобидно? А то, что он вовсе не безобиден, знал любой, вот хоть Поттера спросите.

Стараясь никого не разбудить, слизериниц оделся и вышел из комнаты. В гостиной не было никого, за исключением одной девушки. Это была Галиот. Блейз знал, почему ей не спится. Сегодня у них должен был состояться первый урок Защиты от Темных Сил с новым преподавателем. У Дамблдора было странное чувство юмора. Наверняка не о слизеринцах он думал, когда брал этого аврора на работу. У многих его однокурсников были к Грюму свои счета. В том числе и у Мун. Особенно у нее.

Девушка сидела в кресле напротив камина и, не отрываясь, смотрела на огонь. Забини сел на соседний диванчик. Он тоже часто любил вот так поседеть здесь и подумать. В подземелье всегда было холодно, и камин всегда горел, а огонь действовал на него успокаивающе. Слизеринка даже не пошевелилась при его появлении. Никоторое время они сидели молча. Каждый думал о чем-то своем.

- Как тебе наши новообращенные? – ее голос очень четко прозвучал в окружающей их тишине.

- Ты про первокурсников или про Блада с Букерфилд?

- И про тех и про других. Надо же нам о чем-то разговаривать. Знаешь, ведь эта девочка, Джессика, теперь моя соседка. Она такая тихая серая мышка, почти не разговаривает с нами.

- Ага, зато с гриффиндорцами прекрасно разговаривает. Малфой вчера словно взбесился. Представляешь, Букерфилд на Древних Рунах уселась с этой поттеровской грязнокровкой Грейнджер, а Драко посоветовал ей пересесть. И что ты думаешь, она сделала? Впечатала его в стенку так, что он чуть не вырубился. Отреагировать он не успел – пришел преподаватель, а терять балы в начале года Слизерин не может себе позволить. А после урока к Малфою подкатил Блад и пригрозил, что если тот еще раз к Джессике сунется, то его не только в стену припечатают, но и кое-что похуже. Теперь Драко объявил вендетту. Ох, я им не завидую.

- В стену говоришь? – Галиот задумалась, - Эта серомышка? Странно. Да уж, в тихом омуте черти водятся. Не знаю как она, но думаю Николас, сможет за себя постоять. Он производит впечатление человека, который не бросают слов на ветер. Хотя и он, и эта девочка поступили глупо, задевая Малфоя. Очень глупо.

- Ладно, не важно, это их проблемы. Ты не против, если я сяду с тобой на Защите?

Мун повернулась к нему, и какое-то время задумчиво смотрела ему в глаза. Забини стало как-то не по себе. Было в этом взгляде что-то очень мрачное.

- Нет, я не против, садись на здоровье.


* * *


Когда они зашли в кабинет, Галиот прошла вперед и села за первую парту перед учительским столом. Ему ничего не оставалось, как присоединится в ней.

- Привет, Гэл, - поприветствовал он девушку, получив в ответ сдержанный кивок. «Ну и ладно, не хочешь со мной разговаривать и не надо». Забини достал учебник "Силы зла: руководство по самозащите", притих и стал ждать.

Скоро из коридора донеслось отчетливое клацанье, и в класс вошел Грюм, такой же странный и пугающий как обычно. Из-под подола робы виднелась когтистая деревянная ступня. Магический глаз непрерывно вращался, обшаривая пространство вокруг.

- Это убрать, - пророкотал он, подковыляв к столу и усаживаясь, - ваши книжки. Вам они сегодня не понадобятся.

Слизеринцы убрали учебники в рюкзаки. У Малфоя на лице было написано откровенное презрение.

Грозный Глаз достал журнал, откинул седую гриву с перекошенного, изуродованного шрамами лица и начал вызывать учеников по фамилиям. Нормальный глаз двигался по строчкам как положено, а волшебный вращался в глазнице, впиваясь в каждого, как только он или она откликались. Он скорчил презрительную усмешку, взглянув на Гойла, прищурился, пристально разглядывая Забини. Крэббу досталось та же уничижительная улыбочка, что и Грегори.

- Малфой, Драко.

- Здрасте, - растягивая буквы, протянул блондин.

Аврор поднял нормальный глаз, и на его лице появилось угрожающее выражение. Он сверлил взглядом слизеринца до тех пор, пока тот не отвел глаза. Мальчик не забыл свое бесславное превращение в хорька. Никогда не забудет. А еще он понимал, что наврятли, ему удастся когда-нибудь отомстить. Грюм, удовлетворенный его реакцией, вернулся к списку.

- Мун, Галиот.

Тишина. Никто не откликался. Грозный Глаз опять оторвался от журнала и посмотрел на учеников. Она сидела прямо перед ним, на первой парте. Видимо специально выбрала именно это место. Дождалась, пока он посмотрит именно на нее. Она была похожа на отца. Тот же непроницаемый, не выражающий эмоций взгляд. Холодный и безжизненный, как будто смотришь в глаза собственной смерти.

- Я здесь, профессор.

Он смотрел на нее спокойно. Не угрожающе, без призрения, и, как показалось, сидевшему рядом Блейзу, с долей уважения.

- Хорошо, - и снова вернулся к списку студентов.

- Превосходно, - сказал он, когда последний из вызванных учеников доложил о своем присутствии. - Я получил письмо от профессора Люпина по поводу вашего класса. Судя по всему, вы достаточно подкованы в смысле обращения с разными черномагическими существами. В течение этого года мы с вами будем учиться противостоять черной магии. Проклятия и все, что с ними связанно. Сегодня вводный урок. Я хочу поговорить с вами о Непростительных Заклятиях. На других факультетах я более подробно рассказываю об этом, но у вас, я думаю, нет нужды этого делать. Уверен, вы знакомы с ними едва ли не с пеленок. Поэтому просто назовите их, и попытайтесь, как бы странно это для вас не было, объяснить мне, почему они непростительны, почему ни один здравомыслящий волшебник не должен применять их?

- А Вы, что никогда ими не пользовались? – голос Галиот был спокоен, но Блейз вздрогнул. Зря он позволил ей сесть за первый стол.

- Постоянно, мисс Мун. А Вы знаете, что перед тем, как ответить, нужно поднять руку?

Слизеринка растянула губы в легкой улыбке и ничего не ответила. Грюм не сводил с нее взгляда.

- Проклятие подвластия, - Забини буквально выкрикнул это, пытаясь отвлечь внимание аврора на себя, - Заклятие Империус.

- Да, правильно мистер Забини. В свое время оно принесло Министерству много бед. Данное заклинание дает волшебнику, использующему его, возможность полностью контролировать того, к кому оно применено. Полный, абсолютный контроль. Попавший под заклятие Империуса находится в том состоянии, в котором способен на такие поступки, которых ранее никогда бы не совершил. Было время, когда многими ведьмами и колдунами управляло проклятие подвластия. Вы представляете, каково было министерству разбираться, кого действительно вынудили совершать преступления, а кто делал это по своей воле.

Слизеринцы молчали. Пожалуй, в одном Грюм был совершенно точно прав: они не понаслышке знали о Непростительных заклятиях. Последняя фраза заставила Блейза внутренне улыбнуться. Его родителя после падения Волдеморта заявили, что все время служения Темному Лорду прибывали под проклятием подвластия, и подкрепили свое заявление солидной суммой. Стоит ли говорить, что им все сошло с рук, впрочем, как и Малфоям и многим другим. Тем временем старый аврор продолжал свою проповедь, понапрасну сотрясая воздух.

- Должен вам сказать, что проклятию подвластия можно противостоять, и я покажу, каким образом, хотя это и требует настоящей силы духа, которая есть не у каждого. Поэтому лучше избегать ситуаций, когда проклятие подвластия может вас настигнуть. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! - прогремел он. Студенты так и подскочили на своих местах. От одного звука его голоса впору было свалиться в обморок.

- Ну, кто может назвать еще? Какие еще вы знаете запрещенные заклятия?

- Круциатус. Пыточное заклятие.

- Превосходно, мистер Малфой! Полагаю, это любимое заклятие вашего отца. Скажите, а не применял ли он его в качестве воспитательного метода к своему единственному отпрыску? Насколько я знаю, в вашем роду это вполне приветствуется. Молчите? Что же может вы, в таком случае, расскажите нам, как именно оно действует?

- Превосходно действует, профессор, - Драко дерзко ухмыльнулся, - Она доставляет жертве невыносимую боль. Заклятие не наносит физического урона, но от его длительного действия сходят с ума. Ему нельзя противостоять, независимо от того, какого уровня волшебник. Оно очень удобно в применении – нет крови, не оставляет за собой следов, а эффективность выше всяких похвал. Жертва готова на все, лишь бы ее больше не подвергали воздействию проклятия.

- Удобно говоришь, - прошипел Грозный Глаз, приближаясь к мальчику, - Посмотрим, как ты запоешь, когда я это самое Круциатус применю к тебе.

- Вы не имеете права! – Пенси, вскочив со своего места, встала между Драко и Грюмом, - Это Запрещенное Заклинание и, если вы посмеете напасть на Драко, то клянусь вам, всю вашу оставшуюся жизнь проведете в Азкабане!

- О, браво, юная леди! - аврор лукаво прищурился, и его лицо приобрело на редкость жуткое выражение, - Значит, теперь Малфои прячутся за женскими юбками? Что ж каждому свое. Еще проклятия?

Драко бросил на Паркинсон убийственный взгляд. Девочка обижено надула губки, она ведь только хотела помочь. Почему он к ней так относится?

- Авада Кедавра! – голос Галиот в притихшей аудитории прозвучал очень громко. Блейз опять вздрогнул. В который раз за сегодняшний урок? Он покосился на свою соседку – она была царственно спокойна. От этого ее спокойствия по коже шли мурашки. Мун только что назвала вслух заклинание, от которого умер ее отец. Назвала в лицо его убийце.

- А, - слабая улыбка перекосила кривой рот, - Да. Последнее и самое ужасное. Авада Кедавра... убийственное проклятие. Никакого контрзаклятия. Блокировать нельзя. Это проклятие пережил один-единственный человек – Гарри Поттер. Впрочем, вы все прекрасно его знаете и наверняка не очень любите. Ведь выжив, он слишком многое забрал у некоторых из вас. Вот только абсолютному большинству он этим многое дал. Но вас ведь это не очень волнует, так?

- Авада Кедавра - это такое проклятие, которое требует огромной колдовской силы - вы можете все вместе уставить на меня палочки и произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдет кровь из носа или насморк случится. А говорю я вам все это с те, чтобы вы поняли: вы не должны попасть в такую ситуацию, когда к вам смогут применить это проклятие. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! - снова проревел он, и снова все подскочили на месте.


* * *


- Гэл, ты как в порядке?

- А почему я должна быть не в порядке? – снова этот холодный взгляд а-ля «не лезьте мне в душу, удавлю – сами будите виноваты».

- Ладно, проехали. Пойдем, а-то на обед опоздаем.

- Пойдем, - равнодушно.

Бедняга Блейз начиная чувствовать себя пустым местом, мальчиком на побегушках, причем согласившимся на данную участь добровольно. Он, конечно же, знал, что его социальное положение не позволяет ему терпеть столь пренебрежительное отношение, но он также понимал, что Галиот не со зла – ей сейчас было очень плохо, и нужна была поддержка. Забини не надеялся, что она когда-нибудь оценит его поступок, просто он твердо знал – окажись он в подобной ситуации, Мун бы тоже захотела ему помочь.


* * *


Николас неторопливо собирал веши. Преподаватель ЗОТС был довольно колоритной личностью. Да и тема урока было достаточно интересной. Хотя кое с чем он мог не согласится. Круциатусу можно было вполне успешно противостоять. Он это точно знал, даже более того – умел. Это получалось у него уже на втором курсе, и было ничуть не сложно. Почему? Заклятие истязало не тело, а разум. Нужно было только осознать, что это иллюзия, поверить в это - «Боли нет». У беллионца это получалось превосходно.

В отличие от прочих слизеринцев, за все время урока его только один раз прошибло в пот. В тот момент, когда одна из соседок Букерфилд по комнате, он не помнил, как ее зовут, назвала вслух убийственное проклятие. Дело даже не в самом проклятии, а в том, как она это сказала. Наверное, те кто его применял, произносили это точно также. Хорошо, что она не беспалочница, а то без трупа не обошлось бы…

И все-таки тема смерти натолкнула его на неприятный мысли. Ник вспомнил своего отца. Тот ушел из жизни, когда мальчику было десять лет. Не от Авады, от другого черномагического заклятия. Энтони Блад был колдомедиком, он погиб при пожаре в больнице, где работал, пытаясь спасти своих пациентов. От Адского пламени нет спасения. Кто именно совершил поджог, так и не удалось выяснить. Но это было не важно. Важным было то, что умер очень хороший человек. Его мать тогда была сама не своя. У Николаса было такое ощущение, что в ней тоже что-то умерло, что-то хорошее, светлое. С тех пор Дейдра стала другой, нет, не хуже, просто другой. Для мальчика эта утрата тоже была нелегкой. Энтони был ему не родным отцом, они с матерью поженились, когда Нику было пять лет. Этот человек дал ему свою фамилию и назвал «сыном». А у мальчика появился тот, кого он стал звать «папой». Пусть это продлилось не так долго, как хотелось бы, но это было, и Блад ни за что бы не согласился забыть о тех счастливый годах.

Наконец, собрав вещи, беллионец отправился в Большой Зал. Здешние обеды нравились ему куда больше, чем завтраки. Усевшись за слизеринский стол, он понял, что его ожидания оправдались: жареный картофель, жаркое, паштет, клубничный джем – глаза радуются. Уже уплетая за обе щеки все эти вкусности, Николас почувствовал, что на него кто-то смотрит. Взглянув в сторону гриффиндорцев, Блад понял – опять Поттер. Такой же взгляд в свою сторону он поймал за завтраком. «Что ему от меня нужно? Он меня, что с Букерфилд перепутал?» Подобное внимание чертовски мешало правильному пищеварению – кусок в горло не лез. Аппетит пропал…


* * *


Драко яростно сражался с бифштексом. «Что за черт? Он из резины или как? Эльфы совсем страх потеряли!» Впрочем, мальчик подозревал, что эльфы тут совсем не причем, просто ему уже второй день не везло. Типа, четная полоса в жизни, зебра ее побери.

Вчера был просто до жути паскудный день. Букерфилд, по милости которой он едва сотрясение не заработал, Блад, посмевший угрожать ему, Поттер, вечно путающийся под ногами, и на закуску, видимо, что бы добить его окончательно, Грюм, который превратил его, Малфоя, в паршивого хорька на глазах всей школы. У мальчика до сих пор в ушах стоял хохот гриффиндорцев, когда они наблюдали, как аврор подкидывает его трансфигурированного в воздухе. Драко потом едва доплелся до подземелий, зашел в свою комнату и закрылся в ванной. С трудом раздевшись, он понял, почему ему так больно – все тело было в безобразных синяках и кровоподтеках. В медицинских заклинаниях он не был силен, а просить кого-то другого помочь или того хуже – пойти в Больничное крыло ему не позволяла гордость.

Малфои не скулят. Малфои не жалуются. Малфои сами мстят своим обидчикам.

Поэтому он просто переоделся, выпил обезболивающее зелье и, захватив учебник по Зельеварению, отправился в слизеринскую гостиную. Еще летом он решил, что в этом году не позволит грязнокровке-Грейнджер быть лучшей в Зельях. Этот предмет всегда был вотчиной слизеринцев. Более того, Драко хорошо в нем разбирался. Конечно, не последнюю роль в этом сыграл его крестный – Снейп всегда снабжал его необходимой литературой, предупреждал о теме предстоящего урока, но кроме этого у мальчика действительно был талант – чутье зельевара, и он собирался этим воспользоваться, ведь стоило только приложить немного усилий и он победит…

Сегодняшний урок у Грюма был ужасен. Это одноглазая дрянь продолжала унижать его. Малфой же не мог ему ничего сделать. Хорошо хоть Галиот удалось его немного зацепить. Он понимал, что у Мун к аврору свои счеты. Ему показалось, что она уже что-то задумала. Нужно будет непременно помочь ей - одна голова хорошо, а две лучше. Хотя не стоит забывать о таскающимся за ней Забини – главном претенденте на помощь в кровной месте. Блейз, по мнению Драко, был не плохим парнем не лишенным здравого смысла, но, когда дело касалось Галиот, тот терял голову и превращался в подобие Крэбба, что наврятли соответствовало вкусу слизеринки. У самого Малфоя куда лучше получалось обращаться с девушками, взять хоть Пенси – он не обращает на нее никакого внимания, а она бегает за ним, как привязанная. Вот что значит настоящее мужское обаяние!

Глава 7. Поттер – вонючка, или немного Империуса

… Может погибнуть молодой вампир, которому
так хочется любить. Может погибнуть, сгинуть в
сумраке мальчишка со слабенькими способностями
Иного. Могут пострадать свои сотрудники. Но есть
цель, что оправдывает средства. Два великих мага,
сотни лет противостоящих друг другу, затевают
очередную маленькую войну…
Сергей Лукьяненко «Ночной Дозор. Своя судьба»

Прошло уже две недели с начала учебного года. Сказать, что они были отвратительны – это значит, ничего не сказать. Ему было откровенно скучно. Даже нормально поговорить было не с кем. Забини постоянно ошивался около Галиот, Тед и Брендон могли говорить только о квидиче, что очень быстро надоело Драко, о Пенси вообще вспоминать не хотелось, а Крэбба с Гойлом он не считал. Бедняге оставалось только коптеть над домашними заданиями, выслушивать восторженные отзывы Нота об Ирландской сборной, еще он пару раз сыграл с Миллисентой в шахматы, чем очень взбесил Паркинсон. Ну и черт с ней, это ее проблемы.

Все это время Малфой украдкой наблюдал за Бладом и Букерфилд, и надо сказать, что его старания увенчались успехом. На счет Джессики он не мог быть вполне уверенным, но вот, что касалось Николаса… Драко абсолютно точно несколько раз видел, как беллионец пользуется магией без палочки. Однажды заглянув в комнату и, считая, что там никого нет, Ник просто протянул руку и призвал через всю комнату мантию, забытую на кровати. А в комнате в это время был Малфой, сидевший за опушенным пологом так, что его не было видно. Зато он все прекрасно видел. Никакого Акцио, никакой палочки, просто невербальное заклятие. Беспалочковая магия была не такой уж редкостью, к примеру, родители Драко свободно использовали простейшие заклинания без помощи волшебной палочки. Другое дело, что быть способным на это уже на четвертом курсе школы было просто невозможно. А Блад определенно об этом не знал…

«Вот если бы я так мог» - мечтательно подумал мальчик, - «Я указал бы Поттеру его место, а Грюм вообще пожалел бы, что родился на этот свет. И отец бы мной гордился!»

Но мечты оставались мечтами. С Николасом он не разговаривал и жалел об этом. Слизеринец наконец-то понял, что Блад действительно пытался его предупредить – он не мог противостоять Букерфилд, более того, в свете открывшихся обстоятельств это было и вовсе не безопасно. Драко никогда не был трусом, но здоровый инстинкт самосохранения в нем всегда присутствовал. По-хорошему, надо было бы извинится перед Ником, но тут было одно обстоятельство – Малфои не извиняются, Малфои не просят прошения, Малфои в нем не нуждаются.

Еще одной проблемой слизеринца оставались уроки Защиты от Темных Искусств. Он постоянно ждал от Грюма какой-нибудь гадости. Аврор его ненавидел, видимо эту ненависть он перенес на мальчика с его отца, которого ему так и не удалось поймать. Люциус Малфой обвел вокруг пальца все Министерство и Аврорат. Это явно не давало Грозному Глазу спокойно спать. А сегодня в начале занятия он заявил, что наложит проклятие подвластья на каждого по очереди, чтобы студенты могли прочувствовать на себе его силу и понять, могут ли они сопротивляться его действию.

- Вы же говорили, что это незаконно. Не боитесь загреметь в Азкабан? - Галиот насмешливо ухмыльнулась. Казалось эти подколы, которые Грюм, как не странно спускал, доставляли ей удовольствие.

- Дамблдор захотел, чтобы вы прочувствовали это на себе, - аврор повернул волшебный глаз к девушке и пронзил ее жутким, немигающим взглядом, - Если вы лично хотите научиться этому другим способом - когда кто-нибудь околдует вас и получит над вами полный контроль - я не возражаю. Вам присутствовать необязательно. Можете уходить. И я не советую вам делать мне какие-либо замечания. Кстати, что-то у вас, слизеринцев в последнее время вошло в привычку пугать меня Азкабаном. Презабавная шутка доложу вам. Ха-ха-ха!


* * *


Мун улыбнулась. Ее нисколько не трогали его убийственные взгляды. Она его не боялась. Самое страшное, что он мог ей сделать, он уже сделал, а остальное – детали. Сейчас ее волновало другое – она не может ему позволить сломать себя. Она должна противостоять проклятию! Она сможет.


* * *


Грозный Глаз начал по одному вызывать учеников на середину и накладывать на них заклятие подвластья. Драко видел, как под влиянием этого проклятия его одноклассники, один за другим, исполняли самые странные вещи. Крэбб исполнил серию блестящих гимнастических трюков, на которые в обычном состоянии способен решительно не был. Брендон Флинт скакал по классу, выполняя замысловатые балетные па и распевая при этом гимн Великобритании. Пенси пришлось изображать хомяка, надо сказать получилось здорово. Противиться заклятию подчинения не мог никто. Нотт процитировал стихи какого-то Шекспира, назвав их монологом принца датского. «Это что магловский поэт? Откуда Тед это знает?» - недоумевал Драко. Тут его размышления были наглым образом прерваны.

- Мистер Малфой! Прошу!

Мальчик вышел на середину класса, на то место, которое Грозный Глаз расчистил от парт и хмуро взглянул на аврора. Учитель поднял палочку, направил ее на слизеринца и сказал: "Империус".

Удивительнейшее чувство нахлынуло на Драко. Знакомое ощущение. Легкость, туманный дурман, эйфорическое желание повиноваться. Вот только как раз повиноваться он не собирался.

- Хрюкни! – здоровый глаз Грюма был ехидно прищурен.

Мальчик только было открыл рот, и тут же с усилием закрыл. Хрюкнуть? Еще чего! Никогда в жизни он не будет повиноваться чужой воле. Он знал, что может сопротивляться, отец научил его.

- Похрюкай, немедленно! – теперь голос аврора звучал повелительно.

Волна дурмана снова нахлынула. Она укачивала, уносила, затягивала. Так хотелось уступить, послушаться. Но ему это не было нужно, то, что от него требовали, было бессмысленно. Внезапно слизеринец почувствовал сильную боль.

- Нет! – вырвалось у него, и эйфорическая легкость пропала. Он понял, что стоит посреди класса и судорожно сжимает кулаки. У него получилось.

Грозный Глаз смотрел на него с плохо скрываемой яростью.

- Хорошо, мистер Малфой, садитесь.

«Даже одного балла не дал, мстительный старикашка» - ехидно подумал мальчик, отправляясь на свое место.

- Мун! Ваша очередь. Империус! – все еще злящийся аврор даже не стал ждать, когда слизеринка встанет со своего места, и сразу наложил на нее проклятие, - Встань! Иди ко мне!

Галиот не двинулась с места, она выглядела очень напряженной, но не шевелилась. Драко вдруг понял, что она не покорится. Наврятле кто-то учил ее противостоять Империусу – ее отец давно был мертв, а мать никогда не интересовалась черной магией. Но, несмотря на это, она пыталась сопротивляться. Именно этому волшебнику, и именно этому заклятию. У нее была для этого причина. И у нее получалось. Для этого нужна была невероятная сила воли, и видимо она у нее присутствовала. Малфой никогда не замечал в ней этого – стального стержня, несгибаемости, непокорности. Она всегда была спокойной, холодной, слегка надменной, но никогда не выделялась чем-то особенным. А оказалась именно таковой – не такой как все, более сильной, более достойной, настоящей слизеринкой.

- Иди ко мне! – голос Грюма прозвучал особенно злобно.

Но девочка сидела на месте, только глаза ее как-то очень широко распахнулись. Она не отводила взгляда от него - от убийцы. Вдруг изуродованное лицо Грозного Глаза перекосила гримаса боли: он слабо вскрикнул и упал на пол, тяжело дыша. А Галиот заметно расслабилась. И улыбнулась: это была улыбка победителя. Наконец аврор поднялся и задумчиво, долгим взглядом посмотрел на нее.

- Браво, мисс Мун. Двадцать балов Слизерину, - голос звучал хрипло и как-то измождено.

- Теперь вы, Нотт. Выйдите на середину класса…


* * *


Урок ЗОТС прошел просто отвратительно. Блейз конечно был знаком с Непростительными, но никогда ранее не испытывал их действие на себе. Действие проклятия подвластья было ужасно. Блейз прошелся по классу на руках, распевая при этом какую-то французскую песенку, и это, на тот момент, казалось ему правильным. А потом заклятие перестало действовать, и на него нахлынул жгучий стыд от сделанного. И смех однокурсников – ведь им еще только предстояло испытать Империус. Галиот не смеялась, наоборот она смотрела на него очень серьезно. Когда же очередь дошла до девушки – она выдержала. Как и многие до нее: Блад, Букерфилд, Малфой. Но не он – ему это было не по силам, хотя казалось, что она этого даже не заметила…

После занятия он возвращался в одиночестве – ему нужно было о многом подумать. Спустившись с лестницы, он заметил, что в вестибюле очень много народа, и подошел посмотреть – что же там такое.

Школьники крутились возле громадной вывески, установленной у подножия мраморной лестницы. На ней было размещено объявление:

ТУРНИР ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ
Делегации представителей школ "Шармбатон" и "Дурмстранг" прибывают в пятницу 30 октября в шесть часов вечера. Занятия в этот день закончатся на полчаса раньше...

Чудесно! Последним уроком в пятницу была трансфигурация – то-то МакГонагал удавится! «Интересно, кто станет чемпионом Хогвартса? Хорошо бы слизеринец…» - подумал Забини.

Объявление в вестибюле оказало сильное действие на обитателей замка. Всю следующую неделю, куда бы Блейз ни пошел, разговоры были только об одном: о Турнире Трех волшебников. Подобно простуде, от одного другому передавались слухи: кто собирается попробовать стать чемпионом Хогвартса, в чем будут заключаться задания Турнира, а также чем отличаются учащиеся Шармбатона и Дурмстранга от них самих.

Утром тридцатого октября, спустившись к завтраку, студенты обнаружили, что за ночь Большой зал торжественно украсили. На стенах висели огромные шелковые полотнища, каждое из которых представляло один из факультетов Хогвартса: красное с золотым львом - Гриффиндор, синее с бронзовым орлом - Когтевран, желтое с черным барсуком - Пуффендуй и, конечно же, зеленое с серебряной змеей - Слизерин. Позади учительского стола висело самое большое полотнище с гербом Хогвартса: лев, орел, барсук и змея вокруг большой буквы "Х". На уроках преподавателей никто не слушал – все думали о предстоящем прибытии гостей. Как только прозвенел колокол, все студенты поспешили вначале в свои гостиные, чтобы оставить вещи, а потом все спустились в вестибюль. Заучи факультетов построили своих учеников в линейки.

Прибытие делегации Шармбатона было грандиозным, Дурмстрангцы тоже появились не менее великолепно. К большому восторгу Блейза, среди последних оказался Виктор Крамм – ловец болгарской команды и звезда Чемпионата. После обмена любезностями хогвартцы и их гости отправились в Большой Зал на торжественный обед. Французские студенты разместились за столом когтевранцев, а вот Дурмстрангцы предпочли Слизерин. У Малфоя, Крэбба и Гойла сделался на редкость самодовольный вид. Пока Драко разговаривал с Виктором, Забини взглянул на гриффиндорцев и понял, что те до смерти им завидуют. Так им и надо, заносчивым Грифам, пусть знают, что мир не вращается вокруг них.

После трапезы, в процессе которой к присутствующим присоединились Людо Бегман и Барти Крауч, профессор Дамблдор встал с явным намереньем произнести торжественную речь.

- Время настало, - объявил тот, улыбаясь, - Турнир Трех Волшебников начинается. До того как внести ларец, я хотел бы сделать некоторые пояснения по поводу того, что будет происходить в этом учебном году. Но сначала позвольте представить вам наших гостей: мистер Бартоломью Крауча, главу департамента международного магического сотрудничества и мистер Людо Бегмана, главу департамента по колдовским играм и спорту. Они, вместе со мной, профессором Каркаровым и мадам Максим, войдут в состав жюри, которое будет оценивать мастерство участников-чемпионов. Теперь, пожалуйста, мистер Филч, ларец.

Из внесенного ящика директор извлек грубо вырубленную деревянную чашу, наполненную бело-голубым огнем, и объяснил, что именно с помощью этой Чаши будут выбираться Чемпионы. Все совершеннолетние желающие должны будут бросить в чашу свои имена, написанные на кусочках пергамента, а Кубок Огня выберет достойнейших представителей каждой школы.

Как было бы здорово стать Чемпионом и выиграть Турнир. Блейз знал, что это только фантазии – он представления не имел, как преодолеть возрастной рубеж выставленный Дамблдором. Но, как говориться, мечтать не вредно. Возможно, тогда бы Галиот его наконец заметила…


* * *


Появление иностранных студентов в Хогвартсе произвело фурор. Рон был в восхищение от Крама, и целыми днями напролет говорил только о квидиче. Гермиона была от этого явно не в восторге. Самого Гарри все происходящие не особо волновало. На самом деле его больше беспокоил Сириус. На днях мальчик получил от крестного письмо, в котором тот сообщал, что вернулся в Великобританию, находится в безопасном месте, и просил информировать его о событиях турнира. Также Блек написал, что ему не знакома фамилия Блад и он не знает, почему слизеринец похож на него, но тот вполне может оказаться дольним родственником. По этому поводу он рекомендовал мальчику обратиться к «Родословной благородного семейства Блеков», которую можно было найти в хогвартской библиотеке. Гермиона именно туда и направилась после прочтения письма. К сожалению безрезультатно.

Но вот наконец-то наступил вечер Хеллоуина и Кубок должен был вынести свой вердикт, которого все ждали с предвкушением – кто же будет Чемпионом?

- Что же, чаша готова выдать ответ, - объявил Дамблдор, - Как только имена чемпионов будут названы, я прошу пройти вот в эту комнату, - он показал на дверь позади себя, - где они получат первые инструкции.

Огонь в Кубке вдруг покраснел. Из него полетели искры. И, вместе с длинным языком пламени, оттуда выстрелил обугленный кусочек пергамента - зал ахнул от неожиданности. Дамблдор поймал пергамент и отставил его от себя на расстояние вытянутой руки, так, чтобы в свете огня, вновь ставшего бело-голубым, можно было прочесть надпись.

- Чемпионом Дурмстранга объявляется Виктор Крам!

Зал взорвался радостными криками и аплодисментами, который не стихали, пока дурмстрангец не скрылся за дверью специально отведенной комнаты.

Пламя вновь приобрело красный оттенок и, вращаясь в языках огня, из чаши вылетел второй кусочек пергамента.

- Чемпионом Шармбатона объявляется Флер Делакур!

Красивая девушка, которая сильно напоминала вейлу, с легким изяществом встала из-за стола, откинула назад густую завесу серебристо-золотых волос и грациозно прошла вслед Крамом.

Кубок Огня в очередной раз покраснел, из него полетели искры, в воздух выстрелил длинный язык пламени, и с его кончика Дамблдор снял третий кусочек пергамента.

- Чемпионом Хогвартса, - выкрикнул он, - объявляется Седрик Диггори!

Зал взорвался овациями - хогвартсы приветствовали своего героя. Все пуффендуйцы, визжа и вопя, повскакали на ноги, в то время как Седрик, с широченной улыбкой на устах, прошел мимо них, а потом по проходу за учительским столом в заднюю дверь.

Дамблдор начал было речь, посвященную дальнейшему проведению турнира, но вдруг замолчал, и всем сразу стало ясно, почему.

Огонь в чаше снова стал красным. Полетели искры. В воздух выстрелил язык пламени и вынес еще один кусочек пергамента.

Длинной рукой директор Хогвартса автоматически схватил пергамент. Он вытянул его перед собой и уставился на имя, написанное на нем. В течение долгой паузы профессор оторопело взирал на пергамент, а все в зале взирали на него самого.

Затем он кашлянул, прочищая горло, и прочитал:

- Гарри Поттер.


* * *


Гриффиндорская сволочь! Он опять обвел всех вокруг пальца. Драко был в ярости. Мальчик-Который-Совершенно-Зря-Тогда-Выжил скрылся в дальней комнате с судьями и другими участниками турнира, а ученики в Большом Зале все громче и громче возмущенно гудели. Все кроме, конечно, грифов. Как ему это удалось? Почему именно этот проныра, а не он, Малфой? Почему он сам не придумал способ обмануть чары Кубка, как он мог так сплоховать?


* * *


Прошло уже несколько дней, а Драко никак не мог успокоиться. Ему удалось несколько раз зацепить Поттера в школе, но этого было мало. И вот наконец-то он придумал кое-что стоящее. Это была просто бомба! Когда гриффиндорец увидел – у него глаза на лоб полезли. Теперь у всех слизеринцев без исключения на груди был приколот значок к надписью:

«Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ - НАСТОЯЩЕГО чемпиона Хогвартса!»

- Нравится, Потти? - громко спросил Малфой у подошедшего Гарри. - Это еще не все... Смотри!

Он нажал на значок у себя на груди, и надпись исчезла, сменившись другой, зеленой:

«ПОТТЕР – ВОНЮЧКА!»

Глаза гриффиндорца полыхнули яростью, и он выхватил палочку. Стоявшие вокруг бросились прочь, подальше от него.

- Гарри! - предупреждающе воскликнула стоящая рядом Гермиона.

- Давай, давай, Поттер, - Малфой спокойно вытащил собственную палочку. - Здесь нет твоего защитничка Грюма - посмотрим, на что ты сам способен... или все-таки кишка тонка?

Не более доли секунды оба мальчика молча смотрели друг другу в глаза, а потом, одновременно сделали выпад.

- Фурнункулюс! – крикнул Гарри.

- Денсоджео! – произнесено было очень быстро, но голос Малфоя оставался тихим и спокойным.

Оба промазали: луч Поттера угодил в Гойла, лицо которого тут же покрылось ожогами, а Драко попал в Грейнджер, что, впрочем, его не расстроило – ее зубы начали расти с угрожающей скоростью, и, вскоре, она стала похожей на бобра. Слизеринцы покатились со смеху.

Тут в разгар веселья подоспел Снейп. С присущей ему справедливостью, он отослал Грегори в Больничное крыло, «корректно» поставил грязнокровку на место, снял с Гриффиндора целых пятьдесят балов и назначил Уизли и Поттеру взыскание. Сам Малфой был в восторге – все-таки у него самый лучший крестный отец в мире!